От редактора

Из воспоминаний современников мы узнаем о постоянном и глубоком интересе Сергея Есенина к фольклору. Однако главным и неопровержимым свидетельством большой и нескончаемой любви поэта к народу, к народному художественному творчеству является его поэзия. Фольклор в немалой степени способствовал возникновению и закреплению определенных эстетических принципов в разные периоды творчества поэта, вышедшего из крестьян, близкого духовному миру русской деревни. Чуждая внешней стилизации, всему лубочному и приторному, поэзия Есенина вобрала в себя лучшие художественные достижения фольклора, его нравственные искания.

Об отношении Есенина к русскому фольклору писали неоднократно историки русской литературы, писали по-разному, с разных позиций, обычно подчиняя проблему фольклоризма общей характеристике творчества поэта или, наоборот, совсем частным вопросам. В целом объеме проблема "Есенин и народная поэзия" еще не была предметом специального исследования. Книга В. В. Коржана восполняет этот пробел, она охватывает огромный фактический материал. Естественно, что В. В. Коржан обращается к своим предшественникам, к тем работам, которые в той или иной степени затрагивают отношения между поэзией Есенина и фольклором.

Обращение к Есенину в связи с народным творчеством оправдано во всех отношениях. Фольклоризм Есенина - явление довольно широкое, столь же индивидуальное, как и общенациональное. Следовательно, рассмотрение фольклорных связей поэзии Есенина необходимо и для понимания художественного и идейного своеобразия есенинской поэзии и для прояснения некоторых общих закономерностей литературного процесса, исторической обусловленности самой проблемы "Литература и фольклор".

Автор работы стремится показать воздействие того или иного фольклорного жанра (частушка, лирическая песня, сказка, обрядовая поэзия, историческая песня, былина и загадка) в зависимости от идейно-художественной эволюции поэта. Отсюда стремление исследователя прояснить и те фольклорные влияния, которые не лежат на поверхности, уделить особое внимание творческой разработке сюжетов и образов народной поэзии, наиболее сложным формам освоения фольклорного наследия. Конечно, В. В. Коржан не может обойтись без примеров прямого использования фольклорных источников, без выискивания аналогий и регистрации фактов знакомства поэта с народным творчеством. В книге учтены не только наиболее существенные и просто сколько-нибудь заметные случаи соприкосновения есенинского творчества с фольклором, но также и те, которые допускают возможность лишь косвенных сближений.

Иногда автор работы проявляет излишнюю увлеченность, слишком окружает поэзию Есенина фольклорными параллелями, которые не в равной степени убедительны и доказуемы. Стремление к полноте аргументации, к максимальному использованию материала, добываемого часто с большим трудом, вполне естественно.

Положительную сторону монографии составляет пристальный интерес ее автора к вопросам художественной формы, кропотливый и тщательный анализ поэтики есенинских и фольклорных произведений, а также сравнительные характеристики, привлечение историко-литературного фона, творчества других поэтов - современников Есенина, по-своему обращавшихся к фольклору.

В конечном итоге В. В. Коржан приходит к весьма важному и правильному выводу о том, что "есенинскую метафоричность нельзя объяснять только путем сопоставления с загадками, ибо в ее основе лежат жизненные явления и потому она выходит за рамки простых параллелей, представляя из себя не мертвую копировку, а органическую часть того или иного творения поэта, отражающего действительность" (стр. 136). Этот вывод можно распространить в целом на художественный метод Есенина, на его восприятие фольклора.

Именно потому, что В. В. Коржан понимает проблему фольклоризма довольно широко, не сводя ее к источникам и параллелям, к прямым влияниям и к переработкам, в его книге речь часто идет о творческой лаборатории поэта, о становлении есенинской поэтики, которую многое сближает с поэтикой фольклора и многое отличает от нее. Можно сказать, что внимание исследователя сосредоточено на "внутреннем фольклоризме", на художественной структуре того или иного художественного произведения, испытавшего воздействие народной поэзии, и на творческой системе в целом.

Очевидно, что далеко не все вопросы есенинского фольклоризма нашли в книге отражение и решение. Поэзия Есенина наделена удивительной напевностью (напевность народной песни). В. Я. Пропп на одном из литературных диспутов справедливо сказал: "То, что народ передает в пении, Есенин умел передать средствами стиха". Здесь требуется дополнительное изучение, специально музыкальное и фонетическое.

Недостаточно, как мне кажется, в работе В. В. Коржана освещен последний период в творчестве Есенина, когда фольклоризм идёт явно на убыль, но сама поэзия не становится от этого менее народной. В период нового творческого подъема (1924 - 1925) Есенин не перестает думать о судьбах деревни, он создает великолепную поэму "Анна Снегина", где едва проглядываются собственно фольклорные мотивы. "Анна Снегина" тем и показательна, что и в эпосе (в лирико-эпической поэме) окончательно побеждает поэтика самого Есенина, хотя фабула и клонит в сторону деревни. В поэму переселяются психологизм и лиризм, естественность и простота, истинный демократизм стиля, характеров и переживаний. Это и есть настоящая народность, добытая большим трудом. Всегда нужно иметь в виду, что Есенина вскормила и народная поэзия и поэзия Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Блока. Не случайно Есенин о Пушкине говорил: "Я умер бы сейчас от счастья, сподобленный такой судьбе". В. В. Коржан выступает в книге и как фольклорист и как литературовед, но фольклористические интересы у него на первом плане.

Значительно сложнее, мне кажется, отношения Есенина и Клюева. Поэзия Клюева представляет собой явление чрезвычайно запутанное, противоречивое, где идеи христианского социализма выступают в рубище старообрядческой философии, патриархальное предание об обетованной земле соседствует с духовными стихами. Дело не в том, что Клюев фальсифицирует фольклор, превращает его в мистику. Правомерно было бы говорить, что у Есенина и Клюева разные подходы к фольклору, к народному мировоззрению, различные типы фольклоризма и этнографизма. И у того и у другого мы видим стремление к самостоятельности, органический сплав фольклорной и авторской основы. Но и основы и авторское видение этих основ не столько сходятся, сколько расходятся. Есенин берет из фольклора все, что соответствует его взволнованной лирике общечеловеческим чувствам, вечным темам - поэзии (природа, любовь, важнейшие события народной жизни); Клюев, которому тоже нельзя отказать в знании фольклора и северного крестьянского быта, сам фольклор превращает в нечто орнаментальное, нарядное, сшитое из лоскутьев обрядового фольклора и "священной" поэзии. У Клюева фольклорные мотивы и образы как бы соединяются с церковной живописью, образуют особый вид "крестьянского" акмеизма, живописного, замысловатого и витийственного, где и сам фольклор перестает быть фольклором, перерастает в особую стилизацию, очень искусную, выполненную рукой опытного умельца, поэта-филолога, изучившего до тонкости северные диалекты и жития святых. С такими архаическими, фольклоризированными стихами Клюев собирался встречать Октябрьскую революцию и, конечно, он пережил духовную драму, ибо его поэзия более годилась для литературных салонов и скитов, нежели для народных площадей и революционной трибуны.

Автором книги "Есенин и народная поэзия" является преподаватель Ферганского пединститута, способный исследователь, окончивший заочную аспирантуру в Институте русской литературы АН СССР. Сам факт, что ученые, работающие в далеких периферийных институтах, серьезно занимаются исследовательской работой, нас не может не радовать.