Введение

На протяжении своего многовекового существования русская литература не раз обращалась к сокровищам народной словесности. Могучее воздействие народного творчества ощущается еще на заре нашей письменности, в частности в "Слове о полку Игореве". Устная словесность послужила питательной почвой для возникновения силлабо-тонического стихосложения (XVIII в.). Пушкин и Некрасов каждый по-своему обращались к народной поэзии, считали ее одним из главных источников своего творчества. А творчество Кольцова вообще невозможно представить вне фольклора.

И после Октябрьской революции народная поэзия оказывала сильнейшее воздействие на творчество писателей. Подтверждением этого является не только художественная деятельность основоположников русской советской литературы - М. Горького, Д. Бедного, В. Маяковского, но и многих поэтов-современников, особенно М. Исаковского, А. Твардовского, А. Прокофьева.

Неотделима от народно-поэтических истоков и поэзия С. Есенина. О связях творчества Есенина с народной поэзией говорится в трех сравнительно небольших журнальных статьях (причем две из них относятся к концу 20-х годов)¹ и в одном из разделов книги П. С. Выходцева "Русская советская поэзия и народное творчество"². В какой-то мере те или иные стороны этой проблемы затрагиваются в других работах о Есенине и в трудах по вопросам фольклористики.

¹ (Н. Кравцов. Есенин и народное творчество. "Художественный фольклор", М., 1929, IV - V, стр. 192 - 203; Б. В. Нейман. Источники эйдологии Есенина. Там же, стр. 204 - 217; П. Выходцев. Народно-поэтические традиции в творчестве Есенина. "Русская литература", 1961, № 3, стр. 123 - 143.)

² (П. С. Выходцев. Русская советская поэзия и народное творчество. Изд. АН СССР, М. - Л., 1963, стр. 220 - 250.)

О близости поэзии Есенина к фольклору заговорили уже при появлении в печати первых стихотворений поэта.¹ И это не случайно, ибо почти каждое его произведение пронизано народно-поэтическими мотивами, которые нельзя не заметить. Однако на протяжении 20-х годов и ранее (до Октября и в первые годы Советской власти) о фольклоризме Есенина в работах общего характера говорилось между строк, и только к концу этого периода появились две специальные статьи.

¹ (П. Сакулин. Народный златоцвет. "Вестник Европы", 1916, № 5, стр. 193 - 208; 3. Б. "Сергей Есенин. Радуница. П., 1916". [Рец.]. "Нива", Литературные приложения, 1916, № 5, стр. 148 - 150 и др. Но эти статьи могли лишь сбить с толку молодого поэта и направить его по ложному пути, ибо в них превозносились и выдвигались на первый план слабые стороны его поэзии. Патриархальность, смирение и религиозность выдавались за подлинную народность и истинный фольклоризм.)

В общих работах о Есенине отмечалась любовь поэта к народному творчеству, глубокое понимание им устной словесности, его большое мастерство в исполнении песен и частушек, умение хорошо играть на гармошке, плясать. Так, С. Виноградская вспоминает, что Есенин знал "песню, как теперь редко кто знает", любил и "чувствовал ее как-то по особенному, по-своему".¹

¹ (С. Виноградская. Как жил Есенин, М., 1926, стр. 6.)

Подчеркивалось, что Есенин глубоко знал различные жанры устного поэтического творчества: песни, частушки, былины, сказки, загадки, пословицы и поговорки, "прибаски, канавушки и страдания".¹ Критика отмечала, что многие из этих жанров, а также отдельные образы, народные обороты речи, диалектизмы были использованы Есениным в его творчестве. Однако об этом говорилось декларативно, без примеров, без ссылок на произведения поэта. Вот как, например, писали в ту пору на эту тему: в стихах Есенина "было много сказочного, былинного, но не было революционного порыва".²

¹ (С. Городецкий. О Сергее Есенине. (Воспоминания). "Новый мир", 1926, № 2, стр. 138.)

² (Г. Деев-Хомяковский, Правда о Есенине. "На литературном посту", 1926, № 4, стр. 33.)

Попытку найти источники творчества Есенина на основе большого фактического фольклорного материала впервые сделал Б. В. Нейман в статье "Источники эйдологии Есенина". Но эта попытка окончилась неудачно, так как исследователь подошел к вопросу односторонне, с позиций формализма, что отражало состояние советской фольклористики в 20-е годы.

Под фольклорностью Б. В. Нейман понимал прежде всего имитаторство, "обычную поэтическую стилизацию", "реконструкцию по книгам и сборникам".¹ Он обращался только к тому времени, когда поэт был связан с группой "Скифы" и имажинистами, и в качестве примеров использовал, как правило, стихи религиозного характера, считая, что они наиболее насыщены народно-поэтической образностью. Для сопоставления поэзии Есенина с народным творчеством привлекался исключительно патриархальный фольклор: мифы, религиозные стихи, библейские сказания, легенды, старинные загадки.

¹ (Б. В. Нейман. Источники эйдологии Есенина, стр. 204.)

Б. В. Нейман в основном стремился объяснить "неизреченную животность", т. е. насыщенность творчества Есенина образами животного мира, "бестиальную основу эйдологии (образности, образной системы, - В. К.) поэта".¹ Но, чувствуя недостаточность подобного подхода, он был вынужден использовать и такие примеры из творчества Есенина, в которых отсутствовали образы животного мира.

¹ (Там же.)

Вся работа Неймана посвящена выискиванию параллелей к поэзии Есенина в сборнике загадок Д. Н. Садовникова и в мифологических трудах А. Н. Афанасьева. Безусловно, Есенин интересовался мифологией, и это нашло отражение в его творчестве, в статье "Ключи Марии", но нельзя в каждом поэтическом образе видеть миф, как это делает Б. В. Нейман. Творчество поэта воспринимается им только как результат заимствования образов из книжных источников или "как творческое развитие" их, т. е. создание новых образов на основе заимствованных. В этом проявилось невнимание автора к социально-исторической обусловленности поэзии Есенина. Им совершенно отрицается жизненная основа творчества Есенина, та действительность, которая многое объясняет в есенинской поэзии. Если даже принять во внимание, что Б. В. Нейман имел в виду исключительно так называемый имажинистский период творчества Есенина и в основном "бестиальные" произведения поэта, то и тогда надо признать, что утверждения автора статьи носят односторонний и субъективный характер.

И все же статья Б. В. Неймана имела определенное положительное значение для исследователей поэзии Есенина и для советской фольклористики. Автор обратил внимание на конкретные книжные источники, помогающие понять некоторые стороны творчества поэта, и показал различные пути использования Есениным народной поэзии.

В отличие от Б. В. Неймана, Н. Кравцов верно отмечал, что "народная поэзия" была не единственным, а "одним из источников творчества Есенина"¹ (курсив наш, - В. К.), ставил вопрос не только о том, что Есенин взял из народной поэзии, но и о том, "какие творческие принципы обусловили выбор того или иного материала, тех или иных приемов".² Так, обращение Есенина к психологическому параллелизму, к олицетворениям природы Н. Кравцов справедливо обосновывает лиризмом его поэзии, а "роль образа в загадке", по его мнению, "отвечала требованию имажинистов", народный же язык служил "стилистическим фоном для развития главным образом эпической темы".³ Отмечались и изменения творческих принципов поэта и в связи с этим его отношение к тому или иному фольклорному жанру. И хотя не со всеми утверждениями Н. Кравцова можно согласиться, мысль о том, что процесс обращения писателя к фольклору следует рассматривать в развитии, имела большое теоретическое значение и не утратила своей актуальности до настоящего времени.

¹ (Н. Кравцов. Есенин и народное творчество, стр. 193.)

² (Там же.)

³ (Там же, стр. 203.)

Н. Кравцов отмечал использование Есениным не только загадок и мифов (как Б. В. Нейман), но и других жанров и стилистических приемов фольклора - частушек, песен, поверий, легенд, олицетворений, различного рода параллелизмов, обращений, общих мест из былин, запевов, зачинов, прибауток, концовок. Он подчеркивал творческий подход Есенина к фольклорным источникам, приводя большое количество примеров, многие из которых вполне убедительны.

Интересно сопоставление Н. Кравцовым принципов создания мифа Есениным и Клюевым. Такое сопоставление явилось первым шагом советской фольклористики в сравнительном изучении народно-поэтических элементов в творчестве различных писателей. Это следует отметить еще и потому, что статья Н. Кравцова представляет собой извлечение из его доклада "Новокрестьянские лирики и народное творчество", в котором, как видно из его названия, данный вопрос ставился гораздо шире.

Н. Кравцов сделал попытку связать используемый поэтом фольклор с тематическими и стилистическими особенностями отдельного произведения Есенина, доказывая, что каждый элемент устного народного творчества включался с целью придать образу или произведению в целом своеобразный колорит. Н. Кравцов писал как о тех фольклорных приемах, к которым Есенин обращается постоянно, так и о тех, которые употреблялись эпизодически, "что вошло случайно в его творчество, требуемое темой стихотворения. В этом отношении более всего ценны три пьесы: "Марфа Посадница", "Ус" и "Песнь о великом походе".¹ В другом месте читаем: "Введение в поэтический текст слов и оборотов народной и народно-поэтический речи сообщает ему соответствующую теме окраску. Если перед нами Марфа Посадница, то о ней прилично говорить языком былины; если же перед нами матрос 17-го года, то вполне уместно ввести частушку".² Но это положение не получило развития в статье и не было подкреплено анализом конкретных произведений поэта.

¹ (Там же, стр. 199.)

² (Там же, стр. 203.)

Работе Н. Кравцова во многом присущи общие недостатки, характерные для советской фольклористики 20-х годов. Автор в основном останавливается на фактах непосредственного, прямого использования Есениным народного творчества. Анализ фольклорных элементов в поэзии Есенина ведется в отрыве от ее идейно-тематической направленности. Примеры народно-поэтических заимствований приводятся, как правило, не для того, чтобы показать, какую роль они играют в произведениях Есенина, а лишь для констатации того, что данный образ или прием взят из устного народного творчества.

И все же статья Н. Кравцова была первой серьезной попыткой выйти за рамки утвердившихся в 20-е годы принципов подхода к взаимоотношению литературы и фольклора. Отдельные ее положения получили дальнейшее развитие в советской фольклористике последующих лет. Поэтому нельзя согласиться полностью с мнением тех исследователей, которые, ставя статью Н. Кравцова в один ряд со статьей Б. В. Неймана, не видят в ней того нового, что она содержит по сравнению с аналогичными статьями 20-х годов. Мы имеем в виду прежде всего работы А. М. Астаховой и П. Выходцева.¹

¹ (А. М. Астахова. Исследования советского времени о роли фольклора в русской литературе. "Вопросы советской литературы", IV, Изд. АН СССР, М. - Л., 1956, стр. 294; П. Выходцев. Народно-поэтические традиции в творчестве С. Есенина. "Русская литература", 1961, № 3, стр. 124.)

Неправы и те, кто обвиняет Н. Кравцова, будто бы он проводит мысль, что внимание к фольклору у Есенина было пробуждено исключительно близостью к имажинистам. Так, например, Е. Наумов пишет: "Н. Кравцов считает, что интерес Есенина к народному творчеству целиком определяется его связью с имажинистами".¹ Из статьи Н. Кравцова ясно, что он останавливается на всех периодах творчества Есенина и показывает различные причины тяготения поэта к фольклорным источникам.

¹ (Е. Наумов. Сергей Есенин. Жизнь и творчество. Изд. "Просвещение", М. - Л., 1965, стр. 216 - 217.)

С начала 30-х и вплоть до середины 50-х годов о Есенине не было сказано ничего нового, о нем продолжали писать в духе традиций, установившихся в литературоведении 20-х годов.

Есенин преподносился читателю, как идеолог зажиточного, враждебного революции крестьянства, реакционный романтик, идеализирующий старину.

Стремление вычеркнуть Есенина из первых рядов советских писателей, отождествить его с "есенинщиной" значительно обедняло картину развития русской литературы. Без Есенина трудно понять сложный процесс, происходивший в искусстве первых лет Советской власти.

Новый этап в изучении Есенина намечается в 1955 г., когда юбилейные даты (60-летие со дня рождения и 30-летие со дня смерти) вызывают к жизни ряд работ о поэте. Статьи о Есенине стали появляться уже систематически; защищены диссертации о его творчестве; вышло несколько монографий, посвященных поэту;¹ опубликовано немало воспоминаний;² издано пятитомное собрание сочинений,³ много сборников стихов; проведены (в 1965 году) две всесоюзные есенинские научные конференции; открыт дом-музей Есенина (в селе Константинове). В работах К. Зелинского, Е. Наумова, Ю. Прокушена, П. Юшина, Н. Хомчук, В. Земскова, А. Жаворонкова и других исследователей биография Есенина и его поэзия пересматриваются в свете достижений советского литературоведения последних лет и на основе привлечения новых документальных данных.

¹ (Е. Наумов. Сергей Есенин. Жизнь и творчество; Ю. Прокушев. Юность Есенина. Изд. "Московский рабочий", М., 1963; А. В. Кулинич. Сергей Есенин. Изд. Киевск. гос. унив., 1959; П. Юшин. Поэзия Сергея Есенина 1910 - 1923 годов. Изд. Моск. гос. унив., 1966.)

² (Воспоминания о Сергее Есенине. Сборник. Под общ. ред. Ю. Л. Прокушева, Изд. "Московский рабочий", М., 1965; И. Шнейдер. Встречи с Есениным. Воспоминания. Изд. "Советская Россия", М., 1966 и др.)

³ (Сергей Есенин, Собрание сочинений в пяти томах. Гослитиздат, М., 1961 - 1962. В дальнейшем ссылки даются в тексте по этому изданию, с указанием тома и страниц.)

Рассматривая различные стороны есенинского творчества, литературоведы не могли пройти мимо фольклоризма его поэзии.¹

¹ (См. работы А. Жаворонкова: 1) Образы цветов в поэзии С. А. Есенина. "Ученые записки Новгородского гос. педагогического института", 1957, т. II, вып. 2, стр. 167 - 194; 2) Поэма С. Есенина о Новгороде Великом. Там же, 1958, т. III, стр. 99 - 111; 3) Поэмы С. А. Есенина о Великом Октябре. Там же, стр. 63 - 81; А. Марченко. "Золотая словесная груда…". "Вопросы литературы", 1959, № 1, стр. 104 - 120; Д. Д. Ильин. Принцип синтаксического параллелизма в стихотворениях С. А. Есенина. "Научные труды Ташкентского гос. университета им. В. И. Ленина", вып. 260, 1964, стр. 103 - 123; Е. М. Галкина-Федору к. О стиле поэзии Сергея Есенина. Изд. Моск. гос. унив., 1965 и др.)

Большая исследовательская работа была проделана составителями пятитомного собрания сочинений поэта, в комментариях к которому нашла свое отражение проблема фольклоризма Есенина. Правда, наблюдения зачастую представляют лишь беглые замечания, но не учитывать их нельзя, ибо некоторые из них весьма примечательны. Например, пояснения к трактату "Ключи Марии".

Отмечая особенности лирики Есенина и А. Ширяевца, комментаторы указывают "а то, что "их объединял интеpec к старине, к народным истокам поэзии, былине, частушке" (V, 314).

Большим вкладом в фольклористику является монография П. С. Выходцева "Русская советская поэзия и народное творчество". В ней охвачен весьма широкий круг проблем, взаимоотношения советской поэзии и устного народного творчества прослеживаются в широком историческом плане, начиная с первых лет революции и до наших дней. П. С. Выходцев сумел преодолеть один из существенных недостатков нашей фольклористики, состоящий в отрыве изучения фольклоризма того или иного писателя от общего процесса развития советской литературы.

В разделе этой монографии "Творчество Сергея Есенина и народно-поэтические традиции"¹ проблема фольклоризма Есенина рассматривается с позиций историзма. Однако небольшой объем раздела и те задачи сопоставительного характера, которые ставил перед собой автор монографии, дали возможность проследить процесс взаимоотношения поэзии Есенина и народного творчества лишь в общих чертах, позволили только поставить ряд вопросов, требующих дальнейшего своего рассмотрения.

¹ (Ранее содержание этого раздела в сокращенном варианте изложено в статье "Народно-поэтические традиции в творчестве С. Есенина". "Русская литература", 1961, № 3, стр. 123 - 143.)

Никто до П. С. Выходцева так определенно не заявлял о народном творчестве как об одном из решающих факторов, определивших "выработку эстетических взглядов и мировоззрения" Есенина.¹

¹ (П. С. Выходцев. Русская советская поэзия и народное творчество, стр. 228.)

Значительный интерес представляет утверждение автора о том, что "фольклорные мотивы и образы", насыщающие раннее творчество Есенина, "являются элементом его художественного видения"¹, а не стилизаторским приемом. Отчасти поэтому, как отмечается в монографии, Есенина в этот период привлекают те стороны действительности, которые нашли широкое отражение в народно-поэтическом творчестве. Но распространение данного положения только на раннюю поэзию Есенина обедняет смысл и значение этого вывода, так как и в дальнейшем творчестве Есенина фольклорные мотивы очень часто продолжают выступать как элементы поэтического мироощущения самого поэта, - правда, в более опосредствованной, если можно так сказать, есенинской форме. Как известно, во второй период творчества Есенина большую роль стала играть загадка. Поэт настолько вживается в образную структуру загадки, что ее форма отображения окружающего мира становится в какой-то мере и есенинской формой восприятия действительности. Фольклорные элементы выступают не столько в роли источника познания "души народа" или материала "для поисков истинных поэтических образов",² сколько являются своеобразной формой поэтического мировосприятия.

¹ (Там же, стр. 231.)

² (Там же, стр. 241.)

Некоторые положения П. С. Выходцев излагает так, будто бы они уже давно и широко известны читателю, хотя на самом деле они требуют еще всестороннего изучения. Так, он пишет: "В последние годы Есенин стал обращаться и к современному народному творчеству, в частности к новой частушке. Особенно ярко это проявилось в поэме "Песнь о великом походе".¹ Обращение Есенина к современному фольклору преподносится как нечто само собой разумеющееся, но ведь об этом ничего еще не говорилось, если не считать таких же, как и у П. С. Выходцева, беглых замечаний, сделанных в работах Н. Кравцова, Е. Наумова, А. Жаворонкова и некоторых других.

¹ (Там же, стр. 249.)

Предстоит еще большая работа в области сравнительного изучения фольклоризма Есенина и народно-поэтических традиций в творчестве других писателей, в понимании различных тенденций внутри самого фольклоризма художественной литературы.

Существенным пробелом является отсутствие обобщающих работ о фольклоризме Есенина, а без такого рода исследований невозможно решить вопрос о мастерстве поэта, так как фольклоризм является специфической чертой его поэзии.

В изучении фольклоризма Есенина наметились две прямо противоположные тенденции: в одних работах даются исключительно теоретические положения, при этом часто самого общего характера, приемлемые для исследования фольклоризма любого близкого к народному творчеству поэта; в других - приводятся только факты и параллели, свидетельствующие о близости поэзии Есенина к народному творчеству, и не делается, за редким исключением, никаких общих выводов. При этом сопоставляемые явления в большинстве случаев вырываются из идейно-художественной ткани произведений как есенинских, так и фольклорных.

Исследователей в основном привлекают случаи прямого использования Есениным фольклора, а подспудные течения, опосредствованные связи поэта с народным творчеством остаются в стороне, тогда как именно они являются наиболее характерными для подлинно талантливого художника слова.

В работах о Есенине отмечается интерес поэта главным образом к народной лирике. Имеющиеся наблюдения относительно его обращения к эпическим формам устной словесности немногочисленны, совершенно обойдено влияние на него обрядовой поэзии. Много произвольных толкований содержится (особенно у Б. В. Неймана) при рассмотрении принципов подхода Есенина к народным загадкам.

В результате большинство коренных вопросов, связанных с фольклоризмом Есенина, не нашло должного решения. Недостаточно выявлена роль народно-поэтических истоков творчества поэта в связи с изучением идейности и народности, национальной специфики, традиций и новаторства, метода и стиля, художественного мастерства и своеобразия его таланта. Имеются и более частные вопросы, оставшиеся вне поля зрения исследователей.

Необходимо глубокое историческое освещение фольклоризма Есенина. Обращение Есенина к народной словесности, методы, приемы ее использования во многом определялись эволюцией поэтического сознания художника, его связями с развивающейся действительностью. В свою очередь фольклор в разные периоды творчества Есенина в немалой степени способствовал становлению и закреплению определенных эстетических принципов.

Рассмотрение фольклорных связей поэзии Есенина необходимо и для прояснения некоторых теоретических положений в проблеме "Литература и фольклор". Фольклоризм Есенина - явление столь же индивидуальное, как и общенациональное, помогающее понять один из источников народности и самобытности всей русской поэзии. От фольклоризма Есенина лежат пути к общей постановке вопроса о фольклоризме русской литературы, к методологии и методике проблемы, имеющей разные аспекты изучения.

Обращение писателя к фольклору - факт как мировоззренческого, так и эстетического порядка. Устное народное творчество является лишь одним из источников, формирующих сознание художника. Более решающую роль в этом могут сыграть, и нередко играют, исторические условия, жизненные обстоятельства, литературное окружение, а также склад характера поэта, его наклонности и т. д. Безусловно, все стороны творчества Есенина связаны между собой, и нами это учитывается. Но мы не можем останавливаться на них в такой же степени, как на проблеме фольклоризма. В нашу задачу не входит и всестороннее изучение идейно-художественной направленности всего творчества Есенина, которое интересует нас только в его связях с фольклором.

Вопрос о взаимоотношении устной народной поэзии и творчества Есенина широк и многогранен. В работе рассматривается лишь влияние устного народного творчества на Есенина, а не обратный процесс. При этом имеется в виду только русский фольклор. Устное поэтическое творчество других национальностей (например, народов Востока, нашедшее свое отражение в "Персидских мотивах") нами не затрагивается.

Настоящая книга представляет лишь первый опыт монографического изучения проблемы фольклоризма Есенина и не претендует на исчерпывающую полноту. Каждый из затронутых вопросов может быть рассмотрен более углубленно и на новом фактическом материале.