Земля и на ней человек
Я часто хожу на пристань И, то ли на радость, то ль в страх, Гляжу средь судов все пристальней На красный советский флаг. Теперь там достигли силы. Дорога моя ясна... Но вы мне по-прежнему милы, Как родина и как весна.
Само революционное время, сама эпоха объективно требовали от художника нового подхода к изображению жизни:
Издатель славный! В этой книге Я новым чувствам предаюсь, Учусь постигнуть в каждом миге Коммуной вздыбленную Русь.
Есенин чувствует себя "просветленным". Он весь в творческих исканиях, в напряженном поэтическом труде. С радостью говорит он об этом почти в каждом письме с Кавказа:
"Только одно во мне сейчас живет, - подчеркивает Есенин в письме, отправленном в Москву Г. А. Бениславской 20 декабря 1924 года. - Я чувствую себя просветленным (выделено мной. - Ю. П.), не надо мне этой глупой шумливой славы, не надо построчного успеха. Я понял, что такое поэзия.
Не говорите мне необдуманных слов, что я перестал отделывать стихи. Вовсе нет. Наоборот, я сейчас к форме стал еще более требователен. Только я пришел к простоте...
Путь мой, конечно, сейчас очень извилист. Но это прорыв... Ведь я 2 года ничего не писал, когда был за границей. Как Вам нравится "Письмо к женщине"? У меня есть вещи еще лучше. Мне скучно здесь. Без Вас, без Шуры и Кати, без друзей. Идет дождь тропический, стучит по стеклам. Я один. Вот и пишу, и пишу...
..."Персидские мотивы" это у меня целая книга в 20 стихотворений. Посылаю вам еще 2. Отдайте все 4 в журнал "Звезда Востока"... На днях пришлю "Цветы" и "Письмо деду"... Я скоро завалю Вас материалом. Так много и легко пишется в жизни очень редко.
Это просто потому, что я один и сосредоточен в себе. Говорят, я очень похорошел. Вероятно, оттого что я что-то увидел и успокоился".
Буквально за несколько дней перед этим Есенин закончил свою поэму "Цветы". 17 декабря 1924 года в письме из Батума Г. А. Бениславской он написал: "Работается и пишется мне дьявольски хорошо. До весны я могу и не приехать. Меня тянет в Сухум, Эривань, Трапезунд и Тегеран, потом опять в Баку...
На столе у меня лежит черновик новой хорошей поэмы "Цветы". Это, пожалуй, лучше всего, что я написал" (выделено мной. - Ю. П.).
Прочитав эти строки, можно подумать: не преувеличивает ли Есенин значение только что завершенной им поэмы. Ведь незадолго перед этим им были написаны и опубликованы "Русь советская", "Русь уходящая", "Письмо к женщине", "Возвращение на родину", "Баллада о двадцати шести", "Песнь о великом походе" и другие его прекрасные стихи.
Прочитав же хотя бы несколько строф поэмы, без особых колебаний соглашаешься со столь высокой оценкой "Цветов" самим автором.
Весенний вечер. Синий час. Ну как же не любить мне вас, Как не любить мне вас, цветы? Я с вами выпил бы на "ты". Шуми, левкой и резеда. С моей душой стряслась беда. С душой моей стряслась беда, Шуми, левкой и резеда. . . . . . . . . . . . . . . . Ах, колокольчик! Твой ли пыл Мне в душу песней позвонил И рассказал, что васильки Очей любимой далеки. . . . . . . . . . . . . . . . Любовь моя! Прости, прости. Ничто не обошел я мимо. Но мне милее на пути, Что для меня неповторимо. . . . . . . . . . . . . . . . Цветы, скажите мне прощай, Головками кивая низко, Что не увидеть больше близко Ее лицо, любимый край! Ну что ж! Пускай не увидать! Я поражен другим цветеньем И потому словесным пеньем Земную буду славить гладь.
"Это философская вещь" - так определил суть "Цветов" сам Есенин. Заметив при этом, что прежде чем читать его поэму, "нужно... подумать о звездах, о том, что ты такое в пространстве и т.д., тогда она будет понятна".
Беззащитная песчинка - вот что такое Человек в просторах мироздания; жизнь его в истории рода человеческого - мгновение, особенно по сравнению с вечностью Вселенной. Вот почему с давних времен не только звездочеты и ученые-астрономы, но и поэты обращали свой взор в бескрайние, манящие к себе небесные звездные дали. Обращали для того, чтобы попытаться проникнуть в тайны мироздания, а значит, и в тайны человеческой души. Не раз обращал свой взор в космические глубины Вселенной и Есенин. Еще в 1916 году молодой поэт писал:
Там, где вечно дремлет тайна, Есть нездешние поля. Только гость я, гость случайный На горах твоих, Земля. Широки леса и воды, Крепок взмах воздушных крыл. Но века твои и годы Затуманил бег светил. Суждено мне изначально Возлететь в немую тьму. Ничего я в час прощальный Не оставлю никому. Но за мир твой, с выси звездной, В тот покой, где спит гроза, В две луны зажгу над бездной Незакатные глаза.
Истинных поэтов всегда волновали такие вечные философско-мировоззренческие проблемы, как Человек и Вселенная, Человек и природа, Человек и мир его деяний, радостей, страстей, тревог, его любовь и ненависть, его верность Родине, его жизнь и смерть.
Человек - дивное творение природы, прекрасный, неповторимый цветок живой жизни, сам себе необъятная Вселенная своей души. В поэме "Цветы" Есенин сумел обо всем этом сказать по-своему, в высшей степени художественно впечатляюще и самобытно. Общечеловеческое в "Цветах" неотделимо от личности поэта, от того, что он сам испытал и преодолел, - от его судьбы. Особенно примечательно, что все это в поэме неотделимо от конкретной, реальной действительности эпохи Октября.
А люди разве не цветы? О милая, почувствуй ты, Здесь не пустынные слова. . . . . . . . . . . . . . . . Я видел, как цветы ходили, И сердцем стал с тех пор добрей, Когда узнал, что в этом мире То дело было в октябре. Цветы сражалися друг с другом, И красный цвет был всех бойчей, Их больше падало под вьюгой, Но все же мощностью упругой Они сразили палачей.
Красный цвет Революции, как символ прекрасного в жизни, таким видится поэту теперь Октябрь семнадцатого года. Для поэта-гуманиста, каким был Есенин, революция - это прежде всего людские судьбы, их настоящее и будущее, о котором он говорит в "Цветах" с такой романтической окрыленностью:
Октябрь! Октябрь! Мне страшно жаль Те красные цветы, что пали. Головку розы режет сталь, Но все же не боюсь я стали. Цветы ходячие земли! Они и сталь сразят почище, Из стали пустят корабли, Из стали сделают жилища. . . . . . . . . . . . . . . . И потому, что я постиг, Что мир мне не монашья схима, Я ласково влагаю в стих, Что все на свете повторимо. И потому, что я пою, Пою и вовсе не впустую, Я милой голову мою Отдам, как розу золотую.
Общечеловеческое содержание, казалось бы, глубоко личных, индивидуальных образов, за которыми чаще всего угадывается фигура самого автора, его мир дум и чувств; дерзкая, самобытнейшая метафоричность стиха; наконец, сочетание в поэме земной конкретной романтической реальности с вселенско-глобальным охватом явлений действительности - таковы характерные черты и особенности новаторской поэтики "Цветов".
Мы уделили такое внимание поэме "Цветы" не случайно. Она создавалась Есениным в те дни, когда все полнее и конкретнее поэту счастливо открывались зримые контуры его "Анны Снегиной".
"Цветы" как бы завершали "дело", начатое другими большими и "маленькими поэмами" и стихами, которые были написаны Есениным летом и осенью 1924 года, особенно на Кавказе. Вместе с ними "Цветы" создавали ту "просветленность" и "сосредоточенность в себе", ту возвышенную атмосферу нравственной чистоты и сердечности, тот окрыленный эмоциональный настрой души, которые были так необходимы поэту в ту радостную пору, когда в далях его памяти во всей своей суровой романтической яви вставали судьбы героев его новой поэмы. Еще в конце ноября 1924 года Есенин писал Г. А. Бениславской из Тифлиса: "Я не приеду до тех пор, пока не кончу большую вещь (выделено мной. - Ю. П.). Как нравится "Русь уходящая"? Вещь, я над которой работаю, мне нравится самому. Отрывки пришлю из Баку".
В процессе завершения "Цветов" Есенин все большее внимание уделяет "Анне Снегиной". "Теперь сижу в Батуме, - сообщает он в письме П. И. Чагину 14 декабря 1924 года. - Работаю и скоро пришлю Вам поэму, по-моему, лучше всего, что я написал (выделено мной. - Ю. П.). Сейчас же посылаю "Цветы".
Как видим, теперь, когда "Анна Снегина" была уже почти сделана, Есенину становится очевидно, что именно эта новая поэма будет "лучше всего" из того, что он написал до сих пор, включая и "Цветы", которые еще месяц тому назад казались ему лучшей вещью. В этих оценках нет противоречия. Вернее, оно кажущееся. Ведь поэтическое творчество, как сама жизнь, всегда в вечном движении, в устремленности к лучшему, которое всегда - впереди.
Тем более что красочные поэтические блики "Цветов", строки которых проникнуты и открытым "пристрастием" автора к "красным цветам", что "пали" за свободу, и гражданским "прозрением" стального будущего родины поэта, и душевной теплотой "неразлучимой любви", и тревожной болью расставания с "отчим краем", и сердечной печалью невосполнимых личных утрат и потерь, - все диалектически противоречивые мысли и чувства, заключенные в этой "философской вещи", отразились в той или иной степени в образно-эмоциональной плоти живых картин революционной действительности, столь блистательно воссозданных Есениным в "Анне Снегиной".
После "Цветов" эта новая поэма становится самой главной заботой Есенина. Он отдает ей все свои силы и время; работает напряженно над каждым образом, каждой строкой. К 1925 году поэма "Анна Снегина" была Есениным завершена. В тот день он писал Г. А. Бениславской: "Скажите Вардину, может ли он купить у меня поэму 1000 строк. Лиро-эпическая. Очень хорошая..."
Трудно представить то волнение, которое испытал Есенин, когда держал в руках рукопись только что оконченной поэмы "Анна Снегина", на последней странице которой была обозначена дата ее рождения: "Январь 1925. Батум".
Если в "Песни о великом походе", как мы видели, большое внимание уделено рассказу о тех исторических предпосылках, которые привели к крушению самодержавия, то в "Анне Снегиной" главная тема - Октябрь в деревне. Поэма полна драматических коллизий, связанных с судьбой народа, и прежде всего крестьянских масс, в революции. Кульминационная сцена "Анны Снегиной" - тревожный, взволнованный разговор радовских мужиков с поэтом о земле:
"...Кричат нам, Что землю не троньте. Еще не настал, мол, миг. За что же тогда на фронте Мы губим себя и других?"
Настойчиво их желание узнать правду о Ленине, который, как они слышали, борется за то, чтобы отдать крестьянам "без выкупа пашни господ":
"Скажи, Кто такое Ленин?" Я тихо ответил: "Он - вы".
"Он - вы". Эта предельно лаконичная, афористическая фраза полна глубочайшего внутреннего смысла. Она - свидетельство подлинного понимания поэтом в годы создания "Анны Снегиной" народного характера Ленина, народности его политики, взглядов, свидетельство подлинной связи вождя революции с широкими трудящимися массами.
"Он - вы". Это и ответ героя "Анны Снегиной" крестьянам, и в еще большей степени ответ поэта самому себе. Это великое открытие поэтом для себя сути, существа Ленина, его революционного дела, его бессмертных идей.
Именно этим открытием, этим высочайшим гражданским убеждением - "Он - вы" - проникнуты и "Песнь о великом походе", и "Баллада о двадцати шести", и "Поэма о 36", и другие революционные вещи поэта.
Словно высеченные на века в граните есенинские строки о Ленине в "Анне Снегиной" вызывают в памяти прежде всего бессмертные строки Владимира Маяковского:
Партия и Ленин -
близнецы-братья, -
Кто более
матери-истории ценен?
Мы говорим - Ленин,
подразумеваем -
партия,
Мы говорим -
партия,
подразумеваем -
Ленин.
Чем пристальнее вглядываемся мы в образ Ленина, созданный Сергеем Есениным, тем полнее открываются нам видимые и невидимые связи его с Ленинианой Владимира Маяковского.
В "Анне Снегиной" поэт поднимается до подлинного историзма в показе революционных событий. С этими событиями тесным образом связана судьба главных героев поэмы: помещицы Анны Снегиной, весь хутор которой во время революции крестьяне "забрали в волость с хозяйкой и со скотом"; крестьянина-бедняка Оглоблина Прона, борющегося за власть Советов и мечтающего побыстрее "открыть коммуну в своем селе"; старика-мельника и его жены - доброй, ворчливой хлопотуньи; рассказчика-поэта, земляка Прона, вовлеченного революционной бурей в "мужицкие дела". Отношение Есенина к своим героям проникнуто лирической задушевностью, озабоченностью их судьбами:
Я думаю: Как прекрасна Земля И на ней человек. И сколько с войной несчастных Уродов теперь и калек! И сколько зарыто в ямах! И сколько зароют еще! И чувствую в скулах упрямых Жестокую судоргу щек.
В отличие от первых произведений, воспевающих преображенную крестьянскую Русь как единое целое, в "Анне Снегиной" поэт показал разных "мужиков": крестьяне-труженики, особенно деревенская беднота, горячо приветствуют Советскую власть и идут за Лениным; есть среди крестьян и такие, которых, по глубокому убеждению Прона, "надо еще варить"; есть закоренелые собственники, вроде "отвратительного малого" - возницы; есть крикуны и бездельники, как Лабутя, ищущие в революции "легкой жизни".
По-разному воспринимают ломку старых устоев и другие герои поэмы. Анна Снегина, когда-то мечтавшая вместе с юным поэтом о славе, выбита революцией из привычного уклада помещичьей жизни. На что-то надеясь, она отправилась искать счастья на чужбину, но надежды не сбылись. Осталась только мечта об утраченной родине:
"...Я часто хожу на пристань И, то ли на радость, то ль в страх, Гляжу средь судов все пристальней На красный советский флаг. Теперь там достигли силы: Дорога моя ясна... Но вы мне по-прежнему милы, Как родина и как весна..."
Конечно, все не так просто! Есенин прекрасно это осознает. Красный флаг с серпом и молотом, на который с каждым разом "все пристальней", со скрытой надеждой смотрит Анна Снегина, и радует ее как знак Родины, и вместе с тем по-прежнему еще и страшит.
Это - естественно. Нашей героине памятно все то, что она лично пережила на родине в дни революции. Хотя она тогда и не ответила на прямой вопрос, обращенный к ней:
"Скажите, Вам больно, Анна, За ваш хуторской разор?" Но как-то печально и странно Она опустила свой взор.
Это "странное" молчание было вызвано не только невосполнимыми личными потерями. Несомненно, есть здесь и еще одно, немаловажное обстоятельство. Как умный, честный, по-своему проницательный человек, Анна Снегина где-то в глубинах своего сознания чувствует и другое: историческую справедливость и неизбежность народного восстания. Это прозрение позволит ей позже, в эмиграции, преодолеть "обиды" на Советскую власть, стать мудрее, демократичнее и, что особенно поучительно, ранее других соотечественников, оказавшихся "на том берегу", осознать ту истину, что в годы революции Россия не пропала, не "сгибла", а возродилась и "достигла силы", что России Пронов Оглоблиных - России с красным советским флагом отныне открыт светлый путь в будущее.
С каждым годом эта новая Россия становится для Анны Снегиной все ближе. Думы об этой, казалось бы, навсегда утраченной и вновь обретенной родине теперь, пожалуй, единственное, что еще как-то согревает душу нашей героине и удерживает ее на этой грешной земле. Трагизм и драматизм судьбы Анны Снегиной, как личности незаурядной, все время нарастает. Все яснее она осознает, что ей практически нет возврата в прошлое. Все более недоступно-далекими становятся для нее родные "радовские предместья"; там "кипит" иная жизнь. Оттого-то так настойчиво ищет она любого случая, любой "зацепки" в окружающей действительности, которые хотя бы на время поддержали бы ее морально и укрепили духовные связи с Родиной.
Вот почему особенно дорого ей все то, что напоминает о России; вот почему, видя судно под советским флагом, она не в силах скрыть своих волнений; вот почему в минуты душевного одиночества она настойчиво пробуждает в своей памяти, как последнюю надежду, мечту-воспоминание о юном поэте, который так "пылко" был когда-то в нее влюблен и который, оказывается, по его собственному признанию, навсегда сохранил это чувство:
Когда-то у тон вон калитки Мне было шестнадцать лет, И девушка в белой накидке Сказала мне ласково: "Нет!" Далекие, милые были. Тот образ во мне не угас... Мы все в эти годы любили, Но мало любили нас.
Теперь на чужбине для Анны Снегиной все роднее и ближе становится именно образ этого человека, любовь которого она в те далекие годы отвергала как бы шутя, да и позднее, когда эта любовь могла бы вспыхнуть "вторым огнем", постаралась, как ей казалось в ту пору, "мудро" ее погасить.
Да, сложен мир человеческих отношений, сложны, порой почти просто логически необъяснимы стихийные порывы людских сердец; движения наших душ, временами таких странных и почти неуправляемых. Вот и Анна Снегина, узнав, что человек, который был в нее влюблен, жив, что он и сегодня в России, отправляет на Родину взволнованное письмо. С надеждой, вверяя бумаге "всю грусть" своих слов, она, быть может впервые, решается сказать ему открыто; что и ей тоже многое памятно и дорого:
Так часто мне снится ограда, Калитка и ваши слова.
А главное - сказать ему, что он значит для нее, особенно теперь:
Но вы мне по-прежнему милы, Как родина и как весна.
Конечно же, и мы, да и сама Анна Онегина, прекрасно понимаем, что такое письмо прежде всего было необходимо для: нее лично. Оно - как якорь спасения ее души, каждая его строка - сокровенная исповедь перед? близким, человеком, перед своей совестью и прежде всего перед Родиной, которую она любит до боли сердечной и которую в силу классовых предрассудков покинула, к сожалению, в дни революции.
Что же касается героя поэмы, то он к словам старого мельника о письме, которое тот почти два месяца тому назад "приволок" для него с почты, относится поначалу несколько иронически: "Конечно! Откуда же больше и ждать!" Но вот письмо прочитано. Открытость сердца Анны Снегиной, ее исповедальный рассказ, наконец, явно неожиданное признание, что отныне образ его неотделим для нее от образа весны, образа Родины, - все это невольно заставляет нашего героя многое вспомнить и как бы пережить заново. Он понимает: такие письма не пишутся случайно; "беспричинно". От равнодушия, с которым он поначалу воспринял лондонское послание, не осталось и следа. Перед ним волнующе-зримо встала прекрасная пора юности: живые, озаренные картины тех солнечных дней на какое-то мгновение отогрели его устало-одинокую душу: и все, вплоть до мелочей, окружающих его теперь в радовских местах, как-то само собой явственно напомнило ему то далекое время, когда все казалось таким прекрасным:
По-прежнему с шубой овчинной Иду я на свой сеновал. Иду я разросшимся садом, Лицо задевает сирень, Так мил моим вспыхнувшим взглядам Погорбившийся плетень. Когда-то у той вон калитки Мне было шестнадцать лет. И девушка в белой накидке Сказала мне ласково: "Нет!" Далекие милые были!.. Тот образ во мне не угас. Мы все в эти годы любили, Но, значит, Любили и нас.
Поэма закончена. С нескрываемой грустью расстаемся мы с героями Сергея Есенина, которых за это время успели не только хорошо узнать, но и искренне полюбить, как почти живых, реальных людей, наших добрых "знакомых незнакомцев". Что там говорить: душа паша прикипела теперь к ним навсегда. О них мы будем охотно вспоминать и рассказывать. И что еще весьма примечательно: после встречи с героями поэмы "Анна Онегина", после всего того, что мы пережили вместе с ними, мы начинаем как-то более пристально вглядываться в себя, в прожитые нами годы; мы чувствуем, как окрыленнее становится у нас на душе. Неодолимо притягивает нас сердечная доброта есенинских героев, их честность, мужественность, любовь и гражданская верность Родине.
Правда, нам так и не дано знать, получит ли Анна Онегина ответ из России на свое письмо, в котором столько женского достоинства и чистоты, столько красоты женской души, что, читая его, вспоминаешь невольно знаменитое письмо пушкинской Татьяны к Онегину. Наконец, не суждено нам узнать и того, будет ли Анна Онегина снова писать своему радовскому адресату. Скорее всего нет! Все, что ей было необходимо сказать, она уже сказала. Повторяем: поэма завершена автором, и завершена гениально просто и мудро.
Сколько зримых, конкретно-исторических событии Октябрьской эпохи и прежде всего непримиримой классовой борьбы в русской деревне; сколько общечеловеческого, вечного, что веками составляло суть и духовной и плотской жизни рода людского и что продолжает волновать нас всех и каждого, смог вместить Есенин в характеры, поступки, а точнее - в сложные, драматически-противоречивые судьбы своих главных героев, и прежде всего Анны Снегиной. Он наделил их глубоко индивидуальными, неповторимыми чертами. Каждый из них живет на страницах поэмы своей жизнью; у каждого в сердце своя любовь; каждый из них по-своему заблуждается и ошибается в поисках истины; наконец, по-своему видит красоту мира и всей душой предан России.
Долгое время об "Анне Снегиной" было принято говорить только как о лирической поэме, хотя очевидно, что источник ее художественной силы не только в глубокой лиричности, но и в масштабности изображаемых событий.
Герой поэмы объединяет ее эпическое и лирическое течение в единое художественное целое. Взволнованный рассказ-воспоминание о юношеских встречах с "девушкой в белой накидке", о неожиданном свидании с Анной в "радовских предместьях" в дни революции, о ее письме "с лондонской печатью", полном тоски по родине, во многом определяет лиричность поэмы, усиливает ее драматизм.
От романтически-условной картины восставшей России в "Инонии" Есенин пришел в "Анне Снегиной" к реалистическому изображению сложного пути русского крестьянства в революции, создал яркие драматические характеры.
В 1925 году Есенин неоднократно читал "Анну Снегину". Поэт В. ф. Наседкин подчеркивает в своих воспоминаниях, что "друзьям он (Есенин. - Ю. П.) охотнее всего читал тогда эту поэму. Поэма готова. Я предложил ему прочитать ее в "Перевале". Есенин согласился. В 1925 году это было его первое публичное выступление в Москве. Вместительная комната Союза писателей на третьем этаже была набита битком. Кроме перевальцев, "на Есенина" зашло много "мапповцев", "кузнецов" и других. Но случилось так, что прекрасная поэма не имела большого успеха". В своих комментариях к произведениям поэта С. А. Толстая-Есенина подчеркивает, что "Анна Снегина" имела большой успех у рядового читателя, но литературной средой и критикой поэма была встречена равнодушно и даже отрицательно. На Есенина это произвело тяжелое впечатление.
Так, уже в одном из первых критических отзывов об "Анне Снегиной" в четвертом номере журнала "Звезда" за 1925 год поэме давалась отрицательная оценка. При этом отмечалось, что революционные события автором изображены поверхностно, что связь с этими событиями жизни героев в поэме случайна и формальна. "Если б ее (революции. - Ю. Я.) не было, ни психология героев, ни самый сюжет нисколько б не изменились".
Еще более резко отозвался об "Анне Снегиной" рецензент "Красной газеты": "Содержание ее - нудная история о любви невпопад двух, так сказать, романтических существ. Глубина психологических переживаний измеряется писарским масштабом" ("Красная газета", вечерний выпуск, Л., 1925, № 160, 30 июня). К сожалению, подобные высказывания и суждения при жизни поэта и особенно после смерти Есенина были далеко не единичными. Иные из критиков в своих работах о Есенине вообще не касались поэмы "Анпа Снегина". Например, Г. Лелевич в довольно объемной брошюре "Сергей Есенин. Его творческий путь", выпущенной в 1926 году "Гомельским рабочим", ни словом не обмолвился об "Анне Снегиной".
Были и другие суждения о поэме Есенина. "Он читал нам последнюю свою предсмертную поэму. Мы жадно глотали ароматичную, свежую, крепкую прелесть есенинского стиха, мы сжимали руки один другому, переталкивались в местах, где уже не было силы радость удержать внутри" - такую дневниковую запись сделал в 1925 году Д. А. Фурманов.
Отдельные добрые отзывы об "Анне Снегиной" появились после ее публикации в некоторых местных органах печати. Так, в газете "Советская Сибирь" в июне 1925 года были помещены "Литературные заметки", в которых отмечалось, что в поэме "Анна Снегина" автор "приближается к проблеме широких социально-психологических обобщений, с одной стороны, а с другой - к проблеме поэмы-романа. Это уже говорит о новом моменте в творчестве поэта, а именно: о наступлении поэтической зрелости" (газ. "Советская Сибирь", 1925). Несколько позднее А. Коптелов, обозревая третий том Собрания стихотворений Сергея Есенина, среди лучших произведений, вошедших в данный том, наряду с поэмой "Песнь о великом походе" назвал "Анну Онегину".
Ныне становится все очевиднее, что Есенин в годы революции, находясь в постоянных тревожных раздумьях о будущем "полевой" Руси, о том, "куда несет нас рок событий?", был предельно обеспокоен завтрашним днем всего человечества. Ему, как когда-то Льву Толстому из Ясной Поляны, из своего "знаменитого села" Константинова открывался до самых дальних далей весь современный окружающий его мир, в вечном борении человеческих страстей, непримиримости добра и зла, света и тьмы, богатства и нищеты, мир, охваченный революционной октябрьской бурей. Лик этого мира встает перед нами зримо в строках классической поэмы Сергея Есенина - "Анны Снегиной".
За последние два года своей жизни Есенин создал такие эпические произведения, которые по праву поставили его в ряд выдающихся поэтов нашего века. Правда жизни, с юношеских лет к которой всем сердцем, всей душой стремился Есенин, преодолевая различные чуждые идейно-художественные влияния, в его произведениях последних лет так же многогранна, эпически широка и диалектически противоречива, как сама жизнь, сама действительность.
Многие "маленькие поэмы" Есенина, созданные им в последние два года жизни: "Мой путь", "Письмо к женщине", "Письмо от матери", "Ответ", "Письмо деду", "Письмо сестре", "Метель", "Весна" и другие, где поэт как бы оглядывается на пройденный им путь, во многом автобиографичны. Это честная и мужественная исповедь мятежной, настойчиво ищущей истину души художника. Поиск истины, открытие ее миру невозможен без познания художником движения судьбы народной, судьбы человеческой.
Вот почему жизнь лирического героя в автобиографических поэмах Есенина кровно связана с народной жизнью, с теми революционными преобразованиями, которые происходили в те годы на его Родине.
Вот почему живущие на первый взгляд своей самостоятельной жизнью, каждая из автобиографических поэм Есенина вместе с тем связана между собой как бы незримо, нравственно, духовно историческим образом своего времени.
Вот почему они звучат, как единая лиро-эпическая быль о жизни народной. По-настоящему художественны в них образы, без которых мы не можем представить поэзию Есенина. И образ любимой женщины, которая, к сожалению, так и не смогла понять поэта; и есенинского деда, у которого "город-плут" "увел" любимого внука; и сестра поэта, вместе с которой он в детстве горько оплакивал гибель их "вишневого сада"; и конечно же, особенно дорог и близок нам неповторимый, святой для поэта образ Матери.
Ничто не страшно не только поэту, но и каждому человеку, если он не утратил, не порвал кровной связи с землей, где родился, где всю жизнь трудились его отец и мать; не страшно, если он знает и уверен, что в самые драматические моменты его бытия он не будет беззащитен, что за него есть кому заступиться на этой грешной земле...
Все это, особенно в драматические минуты жизни, как бы удесятеряет нравственные силы поэта, его любовь к Родине, неясность, доброту к людям, к их судьбе, зачастую такой нелегкой и беспокойно-тревожной.
Вспомним пронзительные строки из "маленькой поэмы" Есенина "Исповедь хулигана", написанной поэтом в нелегком для него, его России - тысяча девятьсот двадцатом году.
Я люблю Родину. Я очень люблю Родину! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Я все такой же. Сердцем я все такой же. Как васильки во ржи, цветут в лице глаза. Стеля стихов злаченые рогожи, Мне хочется вам нежное сказать.
Такое признание дорого для соотечественников, особенно дорого оно для родных и близких, и прежде всего - матери поэта.
Но что делать! Оно не снимает материнской тревоги, а, наоборот, усиливает ее. Любимый сын от нее далеко, в чужом, непонятном ей городе. Зачем, почему он там:
Мне страх не нравится, Что ты поэт, Что ты сдружился С славою плохою. Гораздо лучше б С малых лет Ходил ты в поле за сохою.
С каждым годом эта материнская боль-тревога нарастает. В каждом письме мать зовет сына вернуться обратно, в родное село, где теперь он с его "грамотой" и умом обязательно имел бы "Пост председателя в волисполкоме". Это так, к слову. Главное же - в другом. Все более одолевает материнскую душу чувство беззащитной старости и одиночества:
Стара я стала И совсем плоха, Но если б дома Был ты изначала, То у меня Была б теперь сноха И на ноге Внучонка я качала.
Женщине-крестьянке трудно до конца понять, почему ее любимый сын деревенской жизни предпочел городскую, почему не пашет землю, а пишет стихи. Не мужицкое это дело. Так искренне думает она. И еще - думает, что во всем виноват "проклятый" город, что он "забрал" у нее сына. С великой болью, не упрекая, а страдая, говорит она об этом сыну:
Но ты детей По свету растерял, Свою жену Легко отдал другому, И без семьи, без дружбы, Без причал Ты с головой Ушел в кабацкий омут.
Так, через свое, неповторимо-личное возникает в "маленьких поэмах" Есенина "Письмо от матери", "Ответ" и ряде других общечеловеческая, глобально-эпическая тема - тема извечной материнской тревоги за своих сыновей, покидающих родимый край и отчий дом - безвозвратно; тревоги за их неведомую городскую жизнь, которая складывалась в прошлом для многих крестьянских сыновей чаще всего безрадостно и горько, а порой - трагично.
Что же касается Есенина, то из его исповедальных стихов-писем мы узнаем, какие серьезные драматические события в недавнем прошлом пережил его лирический герой, а значит, в той или иной степени - он сам; узнаем, как порой многотрудно складывалась городская жизнь сына земли рязанской; узнаем, что волнует его теперь; наконец, почему он при всей любви к рязанским раздольям не может пока вернуться в родное село:
Старушка милая, Живи ты, как живешь. Я нежно чувствую Твою любовь и память. Но только ты Ни капли не поймешь - Чем я живу И чем я в мире занят.
Как видим, поэт искренне озабочен, что даже самый близкий для него человек - мать не может, а точнее, не в силах понять до конца, что творится в его душе, какие горькие минуты испытывает он порой в своей городской жизни.
И это для него особенно трагично:
Родимая! Ну как заснуть в метель? В трубе так жалобно И так протяжно стонет. Захочешь лечь. Но видишь не постель, А узкий гроб И - что тебя хоронят.
Кажется, никакого просвета. Все в прошлом, никто не отзовется на крик "Спасите!". Кто его услышит в черной метельной ночи, когда:
Как будто тысяча Гнусавейших дьячков, Поет она планидой - Сволочь - вьюга! И снег ложится Вроде пятачков, И нет за гробом Ни жены, ни друга!
Предельное отчаяние. Кажется, конец. Но разве только один поэт переживал дни и часы мучительного одиночества, особенно в те далекие переломные двадцатые годы?
В какие-то неведомые мгновенья одиночество по-разному приходит к каждому из нас, особенно в долгие часы ночной бессонницы.
Это тоже... жизнь!
В такие трагические минуты светлый материнский лик, память о неисчерпаемой материнской любви более, чем что-либо другое, врачует и успокаивает одинокую душу.
И еще: истинный поэт рассказывает, казалось бы, только о себе, а волнует это и затрагивает душу каждого из нас.
Что же касается самого Есенина, точнее, его лирического героя, то память о тех далеких днях, когда он был вместе с матерью, теперь для него как якорь спасения, якорь надежды.
Все чаще видится поэту в дальних далях его памяти одинокая, скорбящая материнская фигура на дороге за околицей села, волнующая до спазмы в горле. В своих стихотворных посланиях-письмах на Родину поэт обращается к матери как единственно надежному другу и заступнику от всех житейских невзгод и тревог:
Ты одна мне помощь и отрада, Ты одна мне несказанный свет.
Именно в такие вершинные часы жизни открывается поэт перед матерью, и только перед ней, в самом для него святом и сокровенном:
Я более всего Весну люблю. "Люблю разлив Стремительным потоком, Где каждой щепке, Словно кораблю, Такой простор, Что не окинешь оком. Но ту весну, Которую люблю, Я революцией великой Называю! И лишь о ней Страдаю и скорблю, Ее одну Я жду и призываю!
Образ русской женщины-крестьянки, матери поэта, неотделим у Есенина от вечного образа матери-Родины. Этот лиричнейший, глубинно народный образ в есенинских поэмах поднимается на ту нравственную эпическую вершину, с которой поэт как бы объемлет весь окружающий его мир, во всей его сложности и противоречивости.
В 1924-1925 годах па Кавказе Есенин написал замечательный цикл лирических стихотворений "Персидские мотивы". Обычные жизненные факты становятся в "Персидских мотивах" источником удивительных по своей художественной выразительности стихов. Столько сердечной, кристальной чистоты в отношении поэта к "милой Шаганэ":
Шаганэ ты моя, Шаганэ! Там, на севере, девушка тоже, На тебя она страшно похожа, Может, думает обо мне... Шаганэ ты моя, Шаганэ.
Пленительная красота восточной природы, ласков южный ветер, легко сердцу поэта с любимой, но думы о родине и здесь не покидают поэта, неудержимо влечет его к себе земля дедов и отцов:
Как бы ни был красив Шираз, Он не лучше рязанских раздолий.
Гуманность, чувство дружбы, искренность и романтичность, сочетание восточного колорита с поэзией русских раздолий, завершенность и красота формы - все это в "Персидских мотивах" показывает, как светла и чиста была песнь любви, которую пело сердце поэта.
Летом 1925 года Есенин вернулся в Москву. С тяжелым, тревожным предчувствием оставлял он своих новых друзей:
Прощай, Баку! Тебя я не увижу. Теперь в душе печаль, теперь в душе испуг. И сердце под рукой теперь больней и ближе, И чувствую сильней простое слово: друг.
При использовании материалов обязательна установка активной ссылки:
http://s-a-esenin.ru/ "Сергей Александрович Есенин"