Глава вторая. 1917 - 1923

1. Фольклорные традиции в русской поэзии периода гражданской войны и первой половины 20-х годов

Октябрьская революция произвела коренной переворот в жизни страны, поставила новые задачи перед литературой и искусством. Прежде всего встал вопрос политический: принимать революцию или нет? Одни писатели эмигрировали (Д. Мережковский, З. Гиппиус и пр.), другие, например Ф. Сологуб, остались в России, но относились к Советской власти неприязненно, третьи - Маяковский, Брюсов, Блок, не говоря уже о М. Горьком, Д. Бедном, Серафимовиче, которые еще до революции связали свою деятельность с большевистской партией, - решительно встали на сторону Октября.

С горячим сочувствием Октябрьскую революцию встретил и Есенин. Лучшим подтверждением является творчество самого поэта. В первые годы Советской власти он пишет "Кантату", киносценарий "Зовущие зори",¹ небольшие поэмы ("Преображение", "Инония", "Сельский часослов" и др.), в которых с революцией связаны большие надежды. В стихотворении "Иорданская голубица" (1918) поэт прямо заявляет: "Мать моя - родина, я - большевик".

¹ ("Зовущие зори" написаны в соавторстве с М. Герасимовым, С. Клычковым, Н. Павлович. "Кантата" состояла из трех частей. В ее создании, кроме Есенина, принимали участие М. Герасимов и С. Клычков.)

О настроениях Есенина свидетельствует также стремление поэта вступить в партию,¹ его дружба с пролетарскими поэтами, неприязнь к нему врагов революции. Политические и литературные взгляды Еесенина выражены в его заявлении в литературно-художественный клуб Советской секции Союза писателей, художников и поэтов (1919). В нем он писал:

¹ (Г. Устинов. Годы восхода и заката. В сб.: Памяти Есенина. Изд. Всероссийского союза поэтов, М., 1926, стр. 83, 84.)

"Признавая себя по убеждениям идейным коммунистом, примыкающим к революционному движению, представленному РКП, и активно проявляя это в моих поэмах и статьях, прошу зачислить меня в действительные члены литературно-художественного клуба Советской секции писателей, художников и поэтов" (V, 133 - 134).

Безусловно, все выглядело гораздо сложнее. По своим "убеждениям" Есенин не был "идейным коммунистом". Для поэта были характерны политическая незрелость, непонимание остроты классовой борьбы, проявления анархизма и одновременно стремление определить свое место среди многочисленных литературных группировок и направлений. Но Есенину были близки такие требования социалистической революции, как уничтожение эксплуатации, передача земли крестьянам, мир, свобода, равенство и т. д. "В годы революции, - отмечал он в одной из автобиографий, - был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном" (V, 22).

Другим важным вопросом, поставленным революцией, был вопрос о том, какой должна быть новая литература, что и как она должна отражать, каково ее отношение к классическому наследию, в том числе к устному народному творчеству? Каким должен быть советский писатель, о чем и для кого он должен писать? По этим и многим другим вопросам существовали самые различные мнения.

Литературе и искусству, как мощному оружию идеологического воспитания масс, большое внимание уделяла коммунистическая партия. В. И. Ленин учил, что новая социалистическая культура и искусство создаются не сразу, что для этого, как и для переделки сознания людей, требуется время. "Культурная задача, - писал он, - не может быть решена так быстро, как задачи политические и военные. Нужно понять, что условия движения вперед теперь не те. Политически победить можно в эпоху обострения кризиса в несколько недель. На войне можно победить в несколько месяцев, а культурно победить в такой срок нельзя, по самому существу дела тут нужен срок более длинный".¹

¹ (В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 44, стр. 174 - 175.)

В. И. Ленин предостерегал от нигилистического отношения к наследию прошлого, подчеркивал, что "пролетарская культура должна явиться закономерным развитием тех запасов знания, которые человечество выработало под гнетом капиталистического общества, помещичьего общества, чиновничьего общества".¹ Он отмечал, что и после революции литература и искусство продолжают оставаться классовыми, делал упор на то, что "в Советской рабоче-крестьянской республике вся постановка дела просвещения, как в политико-просветительной области вообще, так и специально в области искусства, должна быть проникнута духом классовой борьбы пролетариата за успешное осуществление целей его диктатуры".² В письме "О пролеткультах" ЦК РКП осудил пролеткульты за стремление быть независимыми "от Советской власти"³ и за то, что они "под видом" пролетарской культуры "рабочим преподносили буржуазные взгляды в философии".⁴ Партия требовала "помогать пролетарской молодежи серьезно учиться, углублять ее коммунистический подход по всем вопросам жизни и искусства".⁵

¹ (Там же, т. 41, стр. 304 - 305.)

² (Там же, стр. 336.)

³ (О партийной и советской печати. Сборник документов. Изд. "Правда", М., 1954, стр. 220.)

⁴ (Там же, стр. 221.)

⁵ (Там же.)

В постановлениях ЦК РКП разоблачался вульгарно-социологический подход к вопросам литературы, стремление подменить творческие проблемы групповыми распрями. Партия осудила "комчванство" пролетарских писателей, призывала дружески поддерживать крестьянских писателей, бережно относиться к попутчикам.

В. И. Ленин выступал и против различных формалистических вывертов и ухищрений, боролся за чистоту языка. В партийных документах осуждалась такая практика, когда "в области искусства рабочим прививали нелепые, извращенные вкусы" вроде футуризма.¹

¹ (Там же.)

В решениях партии отмечалось, что советская литература должна быть качественно новой и что если она еще не выработала "своей особой художественной формы, своего стиля",¹ то только потому, что является еще молодым искусством.

¹ (Там же, стр. 344.)

Создавая свои произведения, подчеркивается в партийных документах, советские писатели должны рассчитывать "на действительно массового читателя, рабочего и крестьянского; нужно смелее и решительнее порвать с предрассудками барства в литературе и, используя все технические достижения старого мастерства, вырабатывать соответствующую форму, понятную миллионам".¹ В этом большая роль отводилась также устному народному творчеству.

¹ (Там же, стр. 347.)

Интерес к фольклору после революции проявлял В. И. Ленин.¹ С устной поэзией он связывал, в частности, познание "народной психологии", "чаяний и ожиданий" народа,² идеологическое воспитание масс, воздействие на профессиональное искусство и т. д. Д. Бедному он говорил о необходимости "старой песне противопоставить новую песню. В привычной своей, народной форме - новое содержание".³

¹ (Вл. Бонч-Бруевич. Ленин о поэзии. (Набросок из воспоминаний) В сб.: В. И. Ленин о литературе и искусстве. Гослитиздат, М., 1957, стр. 609 - 612.)

² (Там же, стр. 610.)

³ (Демьян Бедный, Собрание сочинений в 8 томах, т. 8, М., 1964, стр. 312.)

Решения ЦК партии и указания В. И. Ленина имели исключительно важное значение, способствовали формированию социалистического искусства. Однако многие писатели не были подготовлены к глубокому восприятию партийных документов, а потому часто искажали их смысл. Часть литераторов, враждебно относившаяся к мероприятиям Советской власти в области искусства, выдвигала свои требования и программу.

Так, принцип беспартийности и надклассовости искусства проповедовали многие из тех писателей, которые до революции были связаны с различными декадентскими течениями. Они стремились уйти в мир личных переживаний, изливали тоску по минувшим дням. Так, В. Ходасевич воспевал тех, кто сумел остаться в стороне от революционных событий. Гроза, по его мнению, "только мудрым не приносит ни веселий, ни скорбей".¹ Индивидуализмом пропитан сборник "Мы".² О многом говорят уже названия вошедших в него произведений: "Черкешенке", "Девчонка", "Любимая", "Над ручьем", "Роза" К. Бальмонта, "Поцелуй", "Я сам" Б. Пастернака, "Одинокий", "Белые розы", "Жалоба молодости" С. Рубановича и др.

¹ ("Записки мечтателей", 1922, № 5, стр. 49.)

² ("Мы". Изд. Всероссийского союза поэтов "Чихи-пихи", М, 1920.)

Упадочническая литература, рассчитанная на избранную эстетствующую аудиторию, совершенно не находила отклика среди народных масс. Не случайно ей были чужды подлинно фольклорные истоки. Если же устная словесность использовалась, то она не затрагивала основу произведения, ибо привлекалась в чисто стилизаторских целях. Таким путем создавалась видимость, будто читатель имеет дело с народным произведением. При этом за подлинный фольклоризм, истинно национальное выдавалось все архаическое.

Многие литературные группировки 20-х годов отрицали богатые традиции устного народного творчества или практически пренебрегали ими. Футуристы и их продолжатели лефовцы, считая себя зачинателями нового революционного искусства, не признавали классическое наследие вообще. Целью имажинистов было создание образа бессодержательного и лишенного жизненной основы, но зато шокирующего читателя своей неожиданностью. Конструктивисты по существу отрицали "искусство, как продукт буржуазной культуры" и выдавали себя за единственно новаторскую группу, занимающуюся "организацией коммунистического быта через создание конструктивного человека".¹ Средствами к этому, по их мнению, является "интеллектуальное производство - изобретательство, и совершенствующее производство - техника".² Не опирались на фольклорные традиции и другие формалистические течения того времени.

¹ (От символизма до Октября. Литературные манифесты. Сост. Н. Л. Бродский и Н. П. Сидоров. Изд. "Новая Москва", М., 1924, стр. 17.)

² (Там же, стр. 17.)

Принципиально иной характер носило творчество пролетарских и крестьянских писателей - наиболее многочисленных в то время. При всех серьезных недостатках их творчество выражало тенденцию романтико-реалистического отражения действительности.

Пролеткульт стремился развязать инициативу масс, сделать искусство достоянием трудящихся. "Надо творить самим",¹ заявляли его представители. Они хотели "песню славы пропеть"² рабочему классу. Для пролеткультовской поэзии был характерен оптимизм, желание служить революции, романтическая приподнятость, устремленность "в дорогу бурь", жажда "в водовороте дней взрывать - крепить".³

¹ (От редакции. "Твори", 1920, № 1, стр. 2.)

² (И. Филиппченко. "Пролетариату". "Пролетарский сборник", кн. 1, Изд. ВЦИК, М., 1918, стр. 10.)

³ (С. Обрадович. "Полустанок". "Твори", 1920, № 1, стр. 3; см. также сборник "Пролетарские поэты первых лет советской эпохи". "Библиотека поэта". Большая серия. Изд. 2. Изд. "Советский писатель", Л., 1959.)

Но пролеткультовцы не смогли разобраться в сложных вопросах искусства. Им казалось, что здесь, так же как и в общественной жизни, должна произойти революция, что старую культуру необходимо отбросить и на голом месте за короткое время создать новую, пролетарскую. Так, в статье "Задачи пролетарской культуры" Ф. Радванский писал: "Приходится все строить заново. То, что другими классами достигалось в долгие годы и столетия мирного развития, рабочему классу приходится создавать в короткие месяцы геройскими, воистину, усилиями. Приходится сплеча браться за постройку новой, вполне самостоятельной, цельной и полной культуры уже в силу одного того, что старая разрушена до тла".¹ Такой упрощенческий подход задерживал развитие советской литературы, ограничивал возможности использования пролетарскими поэтами богатого художественного опыта классики и народного творчества.

¹ ("Горн", 1919, кн. 2 - 3, стр. 38.)

Пролеткультовцы не испытали существенного влияния устной поэзии. Более того: они, борясь за чистоту пролетарской идеологии, считали фольклор творчеством классово несознательных масс крестьянства и недооценивали работу над формой художественного произведения. Один из теоретиков пролеткульта Ф. Калинин, выступая против использования "образцов старых классиков", писал: "Должно браться только пролетарски классовое содержание... Смущаться нечего, если содержание в художественном отношении не вполне совершенно, лишь бы оно не загораживало дорогу классовому социалистическому творчеству".¹

¹ (Федор Калинин. О методах работы в пролеткультах. "Пролетарская культура", 1919, № 11 - 12, стр. 37.)

В ранней пролетарской поэзии более или менее заметны традиции революционных песен ("Мы победим, клокочет сила" М. Герасимова, "Первомайский гимн" В. Т. Кириллова и др.). Отдельные мотивы, образы, выражения из традиционного фольклора служили главным образом целям противопоставления. Так, в стихотворении "Машинный рай", воспевая "стальных птиц", "сеть звонких проводов", "язык железный", А. И. Маширов-Самобытник в форме контраста говорит "про былинный сонный край", "древние поверья, расписные небылицы".¹ Иногда старые образы переиначивались и служили новым целям. "Птица-жар", например, "сыплет, сыплет огнелики, и бушующий пожар заревит весь мир великий".² Некоторые пролетарские поэты-самоучки писали стилизации под частушку, народную песню, сказ и прочие фольклорные жанры. Но такие подражения были слабыми в художественном отношении и ничего существенного в освоение народного творчества не внесли.

¹ (Пролетарские поэты первых лет советской эпохи, стр. 297.)

² (Н. С. Власов-Окский. "Птица-жар". Там же, стр. 362.)

Видное место в литературе первых послереволюционных лет занимала крестьянская поэзия. Ее представители в подавляющем большинстве были выходцами из среды трудового народа. Им были близки настроения и помыслы широких слоев населения. Они откликнулись на события Октябрьской революции и гражданской войны, прославляли труженика, выражали чувства любви к родине и природе. Однако в творчестве этих поэтов отразились и противоречия, характерные для крестьянства, которое представляет из себя "особый класс: как труженики, они враги капиталистической эксплуатации, но в то же время они собственники".¹

¹ (В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 38, стр. 361.)

Многие крестьянские поэты тяготели к старине, идеализировали консервативные формы быта, противопоставляли деревне "железный город", считая, что последний несет ей разрушение и страдания. И это не случайно, ибо крестьяне - "класс патриархальной эпохи, класс, воспитанный десятилетиями и столетиями рабства".¹ К тому же в первые годы Советской власти, как указывал В. И. Ленин, оставалась "известная противоположность интересов рабочих и крестьян".²

¹ (Там же, стр. 354.)

² (Там же, стр. 363.)

Определенная ограниченность и противоречивость проявилась и в эстетических позициях крестьянских поэтов. Им чужды были формалистические увлечения, они тяготели к реализму, писали для широких масс трудящихся, опирались на устное народное творчество, но не внесли ничего существенно нового в литературу, остались в кругу старых эстетических норм и представлений. В их творчестве не было глубоко осознанных перспектив и революционного порыва в будущее, а преобладала привычная для крестьянской поэзии тематика. Сильно давал себя знать и религиозный налет.

Состав крестьянских поэтов был неоднородным и представлял собой весьма сложное явление как по степени одаренности, так и по мировоззрению, жизненному опыту, эстетическим позициям. Наиболее талантливыми были Н. Клюев, П. Орешин, А. Ширяевец. В их творчестве с наибольшей полнотой нашли отражение основные особенности крестьянской поэзии первых лет Советской власти. Мы здесь не говорим о Есенине, так как его наследие шире понятия "крестьянская литература".

П. Орешин испытал огромное влияние Октябрьской революции. Он активно откликнулся на события своего времени ("Я, господи!", "Без царя", "Народный сказ" и др.), но продолжал широко отражать и старый быт русского села ("Деревенские песни"). Отсюда у него интерес и к традиционному, и к новому фольклору. Особенно умело он использовал частушки ("Народный сказ"). Для передачи грандиозности революционных событий П. Орешин, как и многие поэты того времени, часто обращался к церковно-христианским образам и символике. В поэме "Я, господи!" герой с "винтовкой за плечом" добрался до бога, "сорвал с Востока ризы", в небесные ворота "дал прикладом" и теперь "гремит цветами красными над Русью божье дерево".¹ Такое сочетание религиозной символики и революционной патетики, разных стилистических приемов свидетельствует о трудностях поисков новой художественной формы, о своеобразном эклектизме. Но П. Орешин пошел по пути освоения прогрессивных традиций народного творчества и в этом достиг значительных успехов.

¹ (Петр Орешин. "Красная Русь". Стихи. М., 1918, стр. 44 - 54.)

С творчеством П. Орешина во многом перекликается поэзия А. Ширяевца. Однако революция у него показана более стихийным явлением, чем у первого, и связана только с крестьянством. В поэме "Мужикослов" "сродниками" лирического героя выступают "пьянчуги, святые угодники, Муромцы, Пугачи, Ермаки, юродивые, буйно-головые". Это они возвестили "холопский рассвет".¹ А. Ширяевец сильнее Орешина тяготеет к традиционному фольклору ("Святки", "Егорий", "Микула"). Но его поэзия лиричнее, в ней глубже раскрываются переживания героев.

¹ (Александр Ширяевец. Избранное. Куйбышев, 1961, стр. 178.)

Очень противоречивыми были связи Н. Клюева с народной словесностью. Фольклоризм у него переплетается с религиозным мировоззрением. Вот почему в творчестве поэта нашли отражение быт и психология лишь наиболее отсталой части крестьянства. Певец старого уклада жизни, он вздыхает "о Китеже родном", отвергает город, -

Железный небоскреб, фабричная труба, 
Твоя ль, о родина, потайная судьба!1

¹ (Н. Клюев. "Песнослов", кн. 2, Пгр., 1919, стр. 197)

Даже в стихах о революции у Н. Клюева на первый план выступают религиозные мотивы и представления. Он убежден, что "Наша Волюшка - божий гостинец", и призывает ставить "свечи мужицкому Спасу".¹ Поэт искренне обращается к всевышнему: "Боже, Свободу храни, - Красного Государя Коммуны".²

¹ (Там же, стр. 172)

² (Там же, стр. 185.)

Н. Клюев в художественной форме проповедовал божье слово, выступая создателем произведений, напоминающих своего рода духовные стихи и легенды. Все наиболее архаическое воспринималось им как истинно национальное и народное. Он подлаживался под традиционный фольклор, и если переосмысливал его, то придавал ему мистический оттенок.

Наибольший вклад в создание советской поэзии внесли в те годы В. Маяковский, Д. Бедный, А. Блок и Есенин. Их творчество выходит за пределы тех группировок, которые существовали в литературе 20-х годов, оно богаче и разнообразнее также по своим принципам и приемам использования устного народного творчества.

В области искусства Д. Бедный стоял на партийных позициях. Он считал, что литература должна помогать строить новое социалистическое общество. Это определило и характер его обращения к народному творчеству, которое использовалось им в целях агитации, как средство сатиры и юмора и как материал, придающий произведению фольклорный колорит по языку и жанровым признакам. Д. Бедный часто применяет форму непринужденной беседы, сказа и т. д. Одним словом он, непосредственно используя как старый, так и новый фольклор, доказал его идейно-эстетическую жизненность и пригодность для советской литературы.

Если Д. Бедный пришел в советскую литературу зрелым художником, пишущим для народных масс, с богатым опытом освоения фольклорных традиций, то Маяковский повернул на этот путь только после Октября. Большой школой для него явилась работа в "Окнах РОСТА", где в сатирических и агитационных целях он использовал различный материал устного народного творчества. Фольклор помог ему преодолеть усложненность раннего творчества, достичь простоты, стать народным поэтом. В отличие от Д. Бедного, Маяковский обычно отталкивается от фольклорного источника, используя его элементы в сильно переосмысленной форме.

Обращение к фольклору революционных масс помогло А. Блоку создать одно из лучших произведений литературы того времени - поэму "Двенадцать". В ней народное творчество используется для реалистического изображения событий и различных социальных характеров. Произведение насыщено разговорной речью, ритмикой частушек, рабочих песен и в то же время интонациями традиционной лирики и мещанского романса.¹

¹ (Более подробно взаимоотношение устного народного творчества и литературы того периода, фольклоризм таких крупных поэтов, как Маяковский, Д. Бедный, А. Блок, рассматривается в монографии П. С Выходцева "Русская советская поэзия и народное творчество" (Изд. АН СССР, М. - Л., 1963). См. также: И. С. Правдина. Творчество В. В. Маяковского 1917 - 1924 годов и русский фольклор. В кн.: Вопросы советской литературы, т. IV. Изд. АН СССР, М - Л., 1956, стр. 76 - 126; Дм. Молдавский. Маяковский и фольклор. В сб.: Русская советская поэзия и народное творчество. Изд. "Советский писатель", М., 1955, стр. 92 - 167. Литература о фольклоризме А. Блока и Д. Бедного нами приводилась выше.)