К. С. Есенин. Посмотрю-ка еще на полку...

Еще в сборнике "Есенин и русская поэзия", изданном в 1967 году, мне довелось рассказать о том, как волею судеб я оказался хранителем целого ряда интересных бумаг, писем, документов, связанных с последними годами жизни Сергея Александровича.

Потом мне не раз приходилось выслушивать недоуменные вопросы - ведь моя мать в последние годы жизни С. А. была во втором браке,- как это редкие документы вдруг оказались у меня и до сих пор находятся в частных руках?

Полагаю, что Пушкинский дом - наиболее подходящее место для их хранения, и когда-нибудь, собравшись с духом, отвезу их в Ленинград.

Ну, а история этих нескольких небольших папок такова. После смерти С. А. моя мать, Зинаида Николаевна Райх, проплакав всю ночь, решила все же выехать в Ленинград.

Вот так и оказался массивный американский сундук, с которым Есенин объехал много тысяч километров, на Новинском бульваре, в доме, куда приходил Сергей Александрович навещать своих дочь и сына и куда пришел за три дня до событий в "Англетере".

В дальнейшем у этих бумаг была трудная судьба. После гибели матери меня переселили в комнату на Большой Пионерской улице. Часть бумаг попала на дачу, в Балашиху,- из них мало что уцелело. Часть- лежала у меня.

Когда грянула война, я пошел добровольцем в Красную Армию. Бумаги надо было отдать в надежные руки, но в те дни надежные руки были заняты войной. Отнес я чемодан, набитый бумагами и редкими изданиями, Софье Андреевне Толстой, полагая, что под сенью этого громкого имени важные и дорогие для всех, кто носит фамилию Есенин, бумаги уцелеют, несмотря на "сонмы бурь и гроз".

Когда через пять лет я вернулся в Москву, Софья Андреевна отдала мне чемодан. Свой же архив она завещала подруге, и в конце концов наиболее интересное оказалось в стенах Главного Архивного Управления.

Часть архива, как известно, почти полностью погибла на даче.

Но вот в конце сороковых - начале пятидесятых годов мне удалось кое-что собрать, возвратить. Это было трудно. Достаточно сказать, что один интересный альбом оказался у случайных ребят, рывшихся на даче, которая пустовала, пока я был на фронте.

Небольшую подборку семейных раритетов я собрал и хранил, испытывая общеизвестное чувство удовлетворенных коллекционеров.

Подборка - "Удостоверения". В ней, например, "Временное свидетельство", выданное на основании Поставления ВЦИК от 20-го июня 1923 г. об удостоверениях личности:

1. Есенин.

2. Сергей.

3. Александрович.

4. Место прописки - с. Константиново.

5. Год рождения - 1895.

6. Место постоянного жительства - с. Константиново, Кузьминской волости, Рязанского уезда.

7. Род занятий - Литератор.

8. Отношение к отбытию воинской повинности - военнообязанный.

9. На жительство во всех городах СССР сроком до 17 сентября 1925 года.

Выдано удостоверение 17 марта 1925 г. за № 1127.

Бланк (штамп) - Исполнительный комитет Кузьминского волостного Совета, Рязанского уезда...

Как-никак, а паспорт.

Нечто подобное есть в музее в Константинове, но ведь эта бумага последняя...

Есть два билета действительного члена Всероссийского Союза Поэтов.

Билеты - на простой бумаге. Бланки выписаны на 1923 год, но исправлены - один на 1924 год, за № 269, второй - на 1925 год, за № 170. За подписью Председателя Сав<ченко>(?) и секретаря Ивана Грузинова - 23 августа 1924 г., за № 77.

А вот еще одно удостоверение, гласящее:

"Дано сие Сергею Александровичу Есенину в том, что он является действительным членом Правления "Современная Россия", что подписью и печатью удостоверяется".

В этой же папке хранится у меня путевка за № 7821, выданная Есенину С. А., направляемому на лечение "в санаторию Артема на срок один месяц с 18 сентября по 12 октября".

Выдана путевка 17 сентября. Бланки "Уведомления о прибытии" и "Уведомления о выбытии" не тронуты, не надорваны. Путевка лежала неиспользованной. Вложена путевка в специальный служебный пакет, на котором написано: Ст. Фирсановка, Октябрьской ж. д. (31-я вер. от Москвы). Санатория "Артема Сергеева". Заведующему врачу.

Среди бумаг второй папки - "разные документы".

Договор № 7604 между Есениным и Госиздатом в том, что к 30 июня 1925 года С. А. обязуется сдать рукопись "Сборник стихотворений", размером 10 000 печатных строк.

Тираж определяется в количестве не более 10 000 экз. Далее в договоре идут гонорарные условия, сроки оплаты и прочее.

Есть лист соглашения, подписанного 19 января 1924 года, об издании И. С. Морщинером "Москвы Кабацкой". Тираж определен по договору не свыше 3-х тысяч экземпляров.

По поручению С. А., в соответствии с его доверенностью договор подписан В. И. Вольпиным.

Представляет интерес письмо редакции журнала "Огонек". Как известно, в библиотеке журнала было отпечатано три тиража книжки стихов С. А. Письмом, датированным 16 сентября 1925 года, приносится извинение за предыдущее, в котором, видимо, речь шла о переиздании книги С. А. или о дополнительном тираже. Тираж к моменту написания письма еще не разошелся, и запрос о разрешении переиздания, посланный редакцией Есенину, снимается.

"Поспешность, с какой мы отправили Вам письмо, свидетельствует о благожелательном отношении к Вашим прекрасным стихам" - так заканчивается это письмо.

Лежит в этой папке и несколько не особенно важных финансовых документов, которые С. А. имел с собой в тот последний день.

Не знаю уж, на память ли о поездке на родину, случайно ли - сохранялся в пресловутом чемодане билет, купленный в Дивове до Москвы. Верней, не билет, а плацкарта. За нее уплачено 26 копеек. Дата - 23.9.1925 г.

Три письма П. И. Чагина, три письма Александра Никитича, отца Есенина, к сыну. Несколько официальных и несколько случайных писем и записок.

В папке "Автографы" совсем немного бумаг. Одна из них - короткое письмо С. А. к матери, Зинаиде Николаевне, в Орел. Письмо имеет штемпель 18.VI.1919 г. Вот его текст: "Зина! Я послал тебе вчера 2000 руб. Как получишь, приезжай в Москву. Сергей Есенин.

Типография заработала. Денег у меня пока для тебя 10 000 руб.".

Есть еще дарственная надпись на фотографии: "За то, что девочкой неловкой предстала ты мне на пути моем".

В моей коллекции есть еще несколько автографов в довольно пухлой папке авторской правки.

Мать некоторое время работала машинисткой. Возможно, часть отпечатанных на машинке стихов с правкой, сделанной Есениным,- это ее работа.

Переплетенную тетрадь стихов С. А., составленную вперемешку из листов, переписанных рукой то матери, то отца, я, как уже говорилось, отдал в трудные сороковые годы Главному Архивному Управлению.

Отдельная папка - с вырезками прижизненных публикаций стихов и аннотаций, которые С. А., видимо, возил с собой. На некоторых - пометки его рукой. Встречается весьма солидная авторская правка, порой приписаны одна-две новые строфы.

Отдельно хранятся у меня фотографии. Неопубликованных нет. Но есть, например, фотография, на которой запечатлены мы с сестрой Татьяной. Этот снимок С. А. возил с собой. Он не влезал в бумажник и имеет следы сгибов.

Отыскал я в конце концов и карандашный рисунок, сделанный с натуры художником Эрдманом. Это самая главная моя реликвия.